Евгений Водолазкин: «Жизнь-есть познание окружающей действительности и себя»

21 апреля 2014 г.

В рамках XX Российского кинофестиваля «Литература и кино» в библиотеке им. А.И. Куприна состоялась встреча с писателем и литературоведом Евгением Водолазкиным, лауреатом премии «Большая книга» 2013 года.

Встреча с автором нашумевшего романа «Лавр» началась с вопросов читателей. К чему был явно расположен и сам автор книги. Он сразу же поблагодарил за проявленную гатчинцами активность, и мы услышали его замечательные монологи. Евгений Водолазкин размышлял об отношениях писателей и читателей.

- Писателю важно слышать отклик и видеть живые лица читателей. Я по типу человек кабинетный. Есть два круга, в которые я заключен: семья и коллеги. Тем значимее и дороже для меня такое общение… Никакой писатель для себя не пишет, если положить руку на сердце. Писатель пишет для читателей. Более того, наука говорит о том, что произведение лишь наполовину авторское, а вторая половина произведения создается читателем. Читатель выступает как соавтор и в восприятии текста, и в его создании. Есть Шекспир в русском восприятии и в английском. И это совершенно различные произведения.

Поинтересовались гатчинские читатели местом работы автора романа.

- Где я работаю? В Пушкинском доме Российской академии наук — самом авторитетном институте в мире. Вначале он был создан, чтобы исследовать рукописи Пушкина, а теперь у нас даже рукописи Гете есть. Пушкинский дом возник в 1905 году и сегодня занимается научным изучением всей русской литературы. Недавно меня попросили возглавить Центр современной литературы. Сказали: ты пишешь и исследуешь, вот и займись Центром. У нас богатейшая коллекция рукописей и замечательный музей. В этих стенах я сотрудничал с Д.С. Лихачевым и академиком А.М. Панченко.

Читатели спросили, как Евгений Водолазкин вошел в литературу?

- Писательство и наука - разные вещи. Наука апеллирует к разуму. Она занимается вещами реальными. Писатель пытается дать ответ на вопросы, зачем мы живем, в чем смысл существования. Наука, в строгом смысле, на эти вопросы не отвечает. Она объясняет только один какой-то этап. Но не отвечает, почему он возник, зачем он возник. Жизнь есть познание окружающей действительности и себя.

Видимо, общение с готовыми к разговору читателями так понравилось автору знаменитого романа, что он еще больше углубился в тему.

- Я вдруг стал чувствовать, что есть еще вещи, которые не укладываются в древнерусские тексты. Исследование текстов и научная работа — это не вся моя жизнь, не весь мой опыт. Не все, что я чувствую, можно выразить в научных категориях. В писательство человек приходит по разным причинам. Ведь вся наша жизнь и есть самовыражение. В этом нет ничего плохого. Только есть разница между самовыражением и самоутверждением. Мне повезло, что в жизни мне не надо было утверждаться как писателю. У меня был социальный статус.

Для писательства должен быть глубокий и серьезный повод. Пока все в порядке — молчи. Писать надо тогда, когда ты чувствуешь, что тебе есть что сказать. Тем более, что писательство денег почти не дает. Та литература, которую я имею в виду, не дает доходов в любой стране. Это обеспечивает искренность. Это раскрепощает и освобождает.

Не заставил себя ждать вопрос, каким является современный читатель?

- Для меня ключевым является вопрос Умберто Эко: «Кто такой идеальный читатель?». Нужно писать для читателя реального. В этом смысле история «Лавра» была поучительна. Писал его для себя или узкого круга, с кем общаюсь. Не испытывал больших надежд, что это будет востребовано. Когда написал роман, началась неожиданная для меня судьба романа. Я понял, что не нужно недооценивать своего читателя. Существуют разные уровни прочтения текста. Роман «Лавр» по структуре древнерусское житие. Это авангардный роман. В нем сложились отношения древности и современности.

Меня поразило вот что: каких только писем и отзывов я не получал! Писали больные из больниц, иностранцы, настоятель монастыря на Волге. Отвечаю: моим адресатом был идеальный читатель. Ведь я писал самым честным образом, честным по отношению к самому себе. Если ты последователен, то имеешь шанс на успех. Читатель лучше и умнее тебя.

Как и следовало ожидать, обсуждали на встрече и вопрос, насколько оправдано в романе «Лавр» использование церковно-славянского языка.

- На своей работе в Пушкинском доме я проникся интонациями древнерусских текстов. Я колебался. Самый умный совет дала жена: кто как не ты может написать на церковно-славянском. Это было сальто-мортале. Опасный ход был. Проблем куча, и первая - сложность для переводчика. Я дерзнул показать красоту русского языка во всех его лексических пластах — от древнерусского до современного. Во всяком смешении надо соблюдать пропорции. Мне кажется, что соблюдено правильно. Использование церковно-славянского и древнерусского языков было оправдано, ведь они адаптированы мной для современного читателя. Такая была художественная задача.

Философия романа состоит в том, что времени — нет. Оно дано нам для того, чтобы было легче. Время — это последовательность событий. А я художественный образ отсутствия времени дал.

Поинтересовались гатчинцы и отношением писателя к языку церковных служб.

- Я ждал, не без трепета, как к роману отнесется церковь. Оценка, в общем, хорошая. По поводу языка церковных служб отвечу, как говорил Д.С. Лихачев: он был против перевода их на русский язык. Я к его ответу присоединяюсь. Он говорил, что церковно-славянский язык богослужений – это как езда на велосипеде: потрать 3-4 дня и будешь ездить. И потом всю жизнь будешь понимать эту службу. Если человек внутри себя склонен следовать Богу, он не пожалеет потраченного времени. Это язык удивительно красивый. Я призываю понять, что в каждом языке заключается свой особый мир, который не всегда можно перевести на современный русский. Церковная служба – это единственная нить, которая связывает нас с древностью.

Записала Зинаида СКОРНЯКОВА

Гатчинская правда, № 41 (20485) от 15 апреля

Читайте также