Честь и мужество - непреходящие ценности

05 ноября 2014 г.

УОВО по Гатчинскому району – «полевое» звено большой системы. Вневедомственная охрана России состоит сегодня более чем из трехсот тысяч государственных служащих, в том числе – сотрудников полиции. А свою историю она ведет еще со времен начала древнерусской государственности, когда охрана собственности возлагалась на так называемых мечников – воинов из «младшей» княжеской дружины.

В последние десятилетия вневедомственная охрана – это организация, которая широко внедряет в свою практику научно-технические достижения, совершенствует технологии охранной деятельности.

Гатчинский отдел является самым крупным подразделением в области, обслуживает три района: Гатчинский, Лужский и Волосовский. В УОВО Гатчинского района сложился профессиональный коллектив. В числе ветеранов службы, внесших существенный вклад в развитие отдела, в повышение эффективности его работы, называют, по сути, весь бывший в 2000 г. командный состав отдела: начальника ОВО А.А. Касьянова, его замов: по службе – Ю.Д. Аринина, по тех.части – С.В. Кижло, по кадровой и воспитательной работе – Ю.В. Подлужного, а также комбата отдела П.Н. Раженкова.

В этом году при отделе была создана ветеранская организация, объединившая многих бывших сотрудников, вышедших на пенсию. Возглавил эту общественную структуру Валерий Пименов, в недавнем прошлом – командир батальона вневедомственной охраны. Наряду с социальной и материальной поддержкой ветеранов, эта организация решает также задачи воспитания и передачи своего опыта молодому поколению, влившемуся в коллектив вневедомственной охраны района.

175 сотрудников коллектива, кроме выполнения основной задачи, связанной с охранной деятельностью, также поддерживают правопорядок в зоне своей ответственности, обеспечивают соблюдение прав и свобод граждан. И именно они находятся на самом опасном участке работы, нередко рискуя здоровьем и жизнью. И такие качества, как мужество, верность долгу и чести остаются непреходящими ценностями.

С Днем вневедомственной охраны!

Я встретился с двумя бывшими сотрудниками вневедомственной охраны накануне их профессионального праздника. Ветераны службы, ныне пенсионеры – Игорь Николаевич Сидоров и Борис Петрович Барабин в своих воспоминаниях так легко обращались к далекому прошлому (40-70 годы двадцатого века), как будто это было вчера. Минувшая эпоха со своей этикой и эстетикой даже сегодня помогает им находить смыслы, важные для современного мира.

Игорь Николаевич Сидоров

Игорь Николаевич встретил меня дома в инвалидной коляске: сахарный диабет и, как следствие, ампутация ноги. «Это все из-за нервов, – Игорь Николаевич спокойно констатирует сей факт, – человек привыкает к перегрузкам, а вот организм дает сбои». На этом тема была исчерпана.

В основном мы говорили о его службе во вневедомственной охране, которую он завершил заместителем начальника ОВО по работе с личным составом, подполковником. Политруком, по-старому говоря. Так, между прочим, до сих пор именуют всех (или почти всех) кадровиков в погонах. Поскольку не прижилась пока на российской почве психологическая школа воспитательной работы с личным составом. Может, напрасно заменили ценности и идеалы в системе координат?

Вот и наша беседа с Игорем Николаевичем, оттолкнувшись от простого, казалось бы, примера, ушла в высокие сферы.

Честь. В советское время был период, когда военные и сотрудники милиции при встрече отдавали друг другу честь, тем самым признавая общность своей государственной службы. Одни защищают от возможной агрессии внешнюю сторону границы, другие – «внутреннюю» (от преступных и противоправных действий). Теперь такого взаимоуважения между военными и полицейскими не встретишь.

Форма. Игорь Николаевич хорошо помнит форму советского милиционера 50-х годов, которую носил его отец, старший лейтенант Гатчинского ОВД: темносиняя, с золотыми офицерскими погонами. «А ведь погоны действительно были золотыми, они изготавливались из тончайших металлических нитей с золочением, – говорит он. – И подлежали сдаче при получении новых». Мой собеседник не критикует нынешнюю форму полицейских (кстати, теперь синего цвета), или серую милицейскую, которую носил он сам. Он вообще ничего и никого не критикует, только всю нашу беседу приводит примеры лучшего в его представлении, образцового. Золотые погоны на темно-синем кителе. Это не просто эстетично – человек в такой форме просто обязан вести себя достойно.

Оружие. Из рассказа Игоря Николаевича о наиболее ярких эпизодах службы понимаешь: часто милиционеры, выезжавшие на убийство, оказывались попросту невооруженными (ПМ носили при себе от случая к случаю). В семидесятые годы применение оружия вообще было большой редкостью. Тяжкие преступления, убийства совершались либо в состоянии аффекта, либо – по пьяной ссоре. Приезжая на задержание, милиция, как правило, встречала уже раскаявшегося преступника. Был, правда, случай, когда попалив для острастки из ружья в воздух, человек «сдался» с условием: бутылку водки и такое сопровождение милицией в поезде, чтобы никто не догадался о его конвоировании. И сотрудники дали (и сдержали) слово. Таким было то время.

Воспитание. Методы, применяемые к нерадивым сотрудникам, были просты и эффективны: провинившемуся милиционеру предлагался выбор: либо иметь официальное взыскание по службе, либо отработать дополнительные наряды. Выбиралось всегда второе, причем, с радостью. Был и более «жесткий» метод: перевод на временную службу в образцовое подразделение, каким тогда считался взвод, охранявший Гатчинский дворец-музей. (Когда узнал, что этим подразделением в свое время командовал Игорь Николаевич, я не удивился. Это был закономерный результат его профессиональной философии и жизненных принципов.) Коллективный воспитатель тем и хорош, что требует от каждого соблюдения единых норм поведения и деятельности. С точки зрения управленческой науки этот метод можно назвать культурологическим: человек либо принимает культуру коллектива и остается в нем, либо уходит. Важно, чтобы сама культура несла в себе высокие идеи и принципы, ориентировала на профессиональное отношение к выполняемой работе.

Борис Петрович Барабин

Бориса Петровича я дома не застал. Его старший брат Юрий подсказал, где смогу найти своего визави – тот только что ушел в баню. Так что я успел перехватить Бориса Петровича по дороге.

Первое, с чего он начал: «Вам правду рассказать?». «Ну, конечно, – отвечаю, – соврать мы и без вас смогли бы». Хотел, конечно, я от него не только о службе услышать, но и о временах фашистской оккупации, ведь он – малолетний узник лагерей. Вопросов, впрочем, специальных не задавал: что памятно ему, то интересно и мне. Борис Петрович начал с войны.

«Наша семья жила в деревне Войтолово. В июле 41-го нас оккупировали. Лето было жаркое. Помню, мы услышали нарастающий гул техники и всей деревней вышли. Сначала мотоциклисты проехали, потом пошла вся немецкая техника. Наш дом был новым, нас из него выгнали, и в нем стал жить немецкий офицер. Мать приходила дом убирать, наверное, ей что-то за это платили. Но вскоре наш дом сгорел. Зиму сорок первого – сорок второго мы еле пережили: чуть не умерли с голоду».

Его отец в это время был по ту сторону блокадного кольца, в боевых частях. Служил санинструктором в зенитной артиллерии. Многодетные семьи, чьи отцы были на фронте, немцы перевезли в Вырицу. Таких семей набралось шесть-семь. В семье Барабиных было трое детей, в других – четверо, а то и семеро. Поначалу детей поселили отдельно, в бывшем детском лагере. Охраны как таковой не было, «приглядывали» за ними два-три немца. А обслуживали этот «детский дом» наши пленные. Только через год им позволили жить с их матерями. Мать поначалу работала на кухне, а через год – в прачечной немецкого госпиталя.

Запомнился Борису Петровичу Новый год, который он отмечал вместе с другими детьми и их матерями в компании немецких офицеров в ночь на 1 января 1944 года. Там было все, что мы видим сегодня на новогоднем празднестве: украшенная елка, накрытый стол с вином и пуншем для юных гостей, патефон и танцы, песенка про елочку (правда, пели на немецком). Были также откровения оккупантов, из которых они узнали, что скоро увидят своих отцов. «Der Vater» и «nach Hause» – это понималось без переводчика. Правда, на праздник их привели и обратно увели два немецких жандарма.

«Тот Новый год для меня остался самым ярким воспоминанием из военного детства, – резюмирует Борис Петрович и добавляет: «Не все немцы были фашистами. А русские, которые шли на службу к оккупантам, полицаи – были куда хуже».

Освобождение пришло 27 января 1944 года, в день, который мы отмечаем как прорыв блокады Ленинграда. За ними тогда пришел немец с овчаркой, чтобы препроводить на станцию. Там дожидался отправки последний эшелон, который должен был идти то ли в Германию, то ли еще куда. Но – не случилось. По дороге на станцию началась бомбежка, и их пути с немцем-конвоиром разошлись: тот побежал в одну сторону, а они – в другую. Укрылись в леднике, что располагался в ближнем лесу. Вскоре в Вырицу вошли наши части...

Война, так или иначе, определила всю дальнейшую жизнь Бориса Петровича. Не удалось ему с братом связать свои судьбы с морем. Борис подавал документы в Арктическое училище, а брат Юрий – в «Макаровку», но графа в анкете «находился на оккупированной территории» не дала осуществиться детским мечтам. В родную деревню не вернулись, не смогли: выстроенный немцами дом на месте сгоревшего разобрали и увезли тыловики нашей армии. Пришлось обустраиваться в Вырице, здесь и прошла вся жизнь. Впрочем, на свою судьбу Борис Петрович не жалуется. Отслужил милиционером-водителем в Вырицком отделении 22 года, последние пять лет – во вневедомственной охране. Служил добросовестно, технику содержал в исправности, имеет награды и поощрения. Неоднократно награждался медалями «За безупречную службу».

Александр СУХОВ

Гатчинская правда, № 122 (20566) от 28 октября

Читайте также