Нежданные гости

07 августа 2014 г.

Сейчас во всех СМИ есть информация, так или иначе затрагивающая тему беженцев. В основном - это цифры и описание некоторых действий властей, которые надеются, что беженцы на их территории - это дела временные, недолгие. Правда, не все так думают. Наш глава администрации ГМР Е.В. ЛЮБУШКИНА предполагает развитие и другого варианта.

«Надо сейчас уже думать, как приодеть детей, если придётся идти им в школу», - говорит она озадаченно.

По её глазам и интонации я чувствую, что Елена Викторовна знает больше, чем пишут в СМИ, и это «больше» её не успокаивает.

Гатчинский район приютил пять семей в Кобрино и 26 человек в Рождествено. Последние живут в здании больницы. Сюда привезены телевизоры, продукты, одежда, предметы гигиены.

Наезжают начальство, представители полиции, медицинская сестра всегда при больнице.

Среди беженцев - дети (есть полуторагодовалые), подростки, женщины, мужчины. Возраст разный.

Я приехала в Рождествено с опаской-сомнением: будут ли о чём говорить?

Стали разговаривать.

Две скамеечки заняты; на одной сидят женщины, девочки; на другой - женщины, мужчины. Последние курят, и дым ветер несёт на большинство некурящих.

Некурящие пытаются отмахнуться от дыма, но молчат.

Дама-полицейский оказалась рядом: «У нас по закону в общественных местах не курят».

Мужчины тут же свернули свои сигареты: «Сейчас, сейчас», - торопливо и слушаясь. Я пытаюсь спросить, как решились, собрались, всё оставили, бежали, в общем-то ни к кому конкретно не обращаясь. Они разглядывают меня, я - их.

Я вижу, здесь своя жизнь: дети гуляют и даже катаются на велосипеде, взрослые при своих мыслях в предложенных обстоятельствах. Внешне все вроде бы нормально. Но вот движение - и то один, то другой срывается на крик. Никто не останавливает срывающихся.

По всеобщему умолчанию делается вид, якобы понимают...

А в глазах у всех мгновенный страх и головы, даже у подростков, застывают в одинаковых напряжённых позах.

Александр, лет 45-47 начинает общаться.

- Я - шахтёр. Как увидел самолёт, стреляющий, пошёл и рассчитался. Оставили всё...

- Вы представьте: мы небогаты, но к своим 37-40 годам только заработали на квартиру, сделали ремонт, купили новую мебель... Строили планы. И всё. Всё бросили, взяли, что можно нести в руках, и ушли, - вторит ему молодая женщина. -

Остались там ещё дочь, мать. Они, конечно, в западенце, там войны нет. Потом их заберу, - Александр.

- Мы заберём, - с нажимом на «мы» говорит Лена.

Вы супруги? Во втором браке? - предполагаю я по манере их общения друг с другом.

Те слегка удивляются и тут же кивают: «Дети мои и его и общие», - уточняет собеседница.

Другие товарищи по несчастью стоят вокруг, кивают на какие-то вопросы, постепенно вступая в разговор.

Как вам здесь? - спрашиваю.

- Да ничего. Всё есть: вода, свет, телевизор; накормлены. В музей ближайший сходили, в магазинах были. Дорого у вас...

- Нельзя ли экскурсию в Санкт-Петербург сделать?

- Ой, боюсь, я не поеду.

- Да что бояться-то? Ты был, была когда-нибудь в Санкт-Петербурге? Петербург - самый красивый город мира.

- Хорошо бы! А то когда ещё увидеть-то можно?

Я беру себе их желание на заметку.

Молодая женщина, сидящая на скамейке, после рассказа её соплеменников о бегстве в образовавшейся паузе поглядела на меня снизу вверх и сказала:

- Вы, русские, здесь, в России добрее, чем мы. Мы даже не подозревали о таком, живя у себя.

Женщина - пенсионерка (без пенсии несколько месяцев, а в России мыкается по временным пунктам уже второй месяц) перебила говорившую; хотя и спокойным тоном, но стала Здание больницы в Рождествено высказывать свое мнение, по которому у неё выходило, что Россия виновата.

Я выслушала и её. Затем привела эпизоды революции 1917 года.

«Не находите много похожего, совпадений?» - спросила её.

Она, конечно, о таких фактах не ведала. Похоже, после всего пережитого уже здесь, в России, ей придётся передумать ещё о многом. В том числе и о том, что она видит сейчас, с чем уже столкнулась и как не заразиться синдромом потери человеческого лица.

Ну а что насчёт благодарности - так русские на неё особо и не рассчитывают. Делают своё дело и стараются выполнить его хорошо. При этом глубоко заталкивая в недра своей души то, что они точно знают - бывает почти всегда в этой жизни: облагодетельствованный порой ждёт всю свою жизнь, чтобы плюнуть в лицо своему благодетелю.

Елена и Александр отходят. Другие без них разговорчивее стали.

- У нас тут свои касты. Они беседуют со всеми, улыбаются. А сами захватили всё, свои порядки заводят, - кивает собеседница вслед уходящим.

И как будто в подтверждение откровений выходит высокий с наколками другой мужчина по имени Сергей. В руках у него коробка с несколькими бутылками шампуня. Он подходит к пожилой даме и орёт:

- Бери. Ты же хотела.

Бросает коробку ей под ноги прямо на асфальт; уходит с чувством выполненного дела.

Женщины молча провожают его взглядом. Мне не по себе. Им, наверное, тоже. Но все, все абсолютно надеются, что скоро, скоро они не будут видеть друг друга.

- Нас в Хабаровск всех завтра отправят. Там шахты есть. Там работу дадут. Мы там и обустраиваться будем...

Вот когда я вспомнила и поняла интонацию и взгляд главы администрации.

Наша Елена Викторовна предполагает, что всякое может быть. Возможно, придётся и подзадержаться, детям в школу пойти... - тихо говорю я.

- Упаси Бог! Нам Хабаровск обещали, - с испугом почти хором все.

PS. На следующий день с самого утра я позвонила Инне Николаевне Сил киной, хозяйке турбюро «Вояж». Та уже к 16.00 всё решила и с автобусом, и с лучшим экскурсоводом.

Вечером я опять в Рождествено; говорю, что можно и на экскурсию в СПб съездить в четверг.

- А мы в Хабаровск уезжаем. Уже и данные для билета собрали.

PPS. Прошла неделя. И другая. Беженцы всё ещё в Рождествено. Маются без какого-либо дела, но даже полы за собой (это взрослые-то!) не моют. Ждут дорогу в Хабаровск.

PPSS. После увиденного у меня на душе кюхельбекерно. Что-то неправильно мы делаем; как-то не так...

И это я не обо всём увиденном рассказала.

Спектр-Гатчина, № 29 от 30 июля

Читайте также