Великий кобзарь

21 апреля 2014 г.

(Продолжение. Начало в №№ 28, 31)

В Орскую крепость – место отбывания подневольной солдатчины – рядовой Т.Г. Шевченко был доставлен 22 июня 1847 года.

Здесь на него составили формулярный список (по-нынешнему, анкету), содержащий биографические сведения и подробное описание примет внешности, внесли фамилию в ранжирный реестр 3-й роты 5-го батальона за № 191. Для ознакомления с премудростями солдатской службы и постоянного присмотра прикрепили к нему «дядьку» – старослужащего солдата.

«Вы непременно рассмеялись, если б увидели теперь меня, – писал он в письме В.Н. Репниной в октябре 1847 года. – Вообразите себе самого неуклюжего гарнизонного солдата, растрепанного, небрежного с чудовищными усами, – и это буду я. Смешно, а слезы катятся... И при всем этом горе мне строжайше запрещено рисовать что бы то ни было и писать (кроме писем)… А смотреть и не рисовать – это такая мука, которую поймет один только истинный художник».

В те времена срок действительной службы в русской армии составлял 19 лет. И, поскольку ее главнокомандующими после императора Павла I на протяжении почти полусотни лет были его сыновья – Александр I, а затем Николай I, такие же «фрунтовики», как отец, то в армии еще были живы традиции, заведенные Павлом в своем «гатчинском» войске. Например, изнурительная «шагистика», доведенное до автоматизма выполнение ружейных приемов, жестокое наказание шпицрутенами (розгами) за проступки или плохой «фрунт», и крашение усов и баков нижними чинами в черный цвет. Этот последний пережиток «гатчинской косметики» был уничтожен в 1859 году, когда поэт уже два года был на воле.

Имя Шевченко в те годы было довольно известно читающей публике. Прослышав о прибытии в ссылку опального поэта, к нему зачастили посетители: офицеры, чиновники, земляки – украинцы, а также поляки. Эти в большинстве были тоже ссыльными за революционную деятельность. Сочувствуя Т.Г. Шевченко, они старались, используя свои связи, облегчить его положение, что иногда и удавалось. Но в этих посещениях, поднимающих моральный дух поэта, но косо встречаемых начальством, таилась и опасность нарваться на неприятность, что и случилось через недолгое время.

А пока же рядовой Шевченко ежедневно, обливаясь потом под палящим солнцем, выполнял ненавистные экзерциции на строевом плацу. И только в свободное время, затаившись в укромном уголке, он доставал из-за голенища сапога маленькую самодельную книжку и торопливо записывал в нее свои стихи. Несмотря на запрет он сочинял их даже в каземате III-го управления и записывал в эти самые, называемые им «захалявные» книжки (от украинского слова «халява» – голенище). В первые, особо трудные годы, он заполнял их по одной в год. Всего набралось четыре книжки.

* * *

Настоящей отдушиной в казарменной жизни Т. Шевченко стала экспедиция на шхуне «Константин» по обследованию Аральского моря в 1848-49 годах с зимовкой на Сырдарьинском укреплении Раим под руководством географа, капитан-лейтенанта А.И. Бутакова. Шевченко зачислили в нее как художника для зарисовки берегов моря. К ссыльному поэту и художнику все Т.Г. Шевченко, наказание шпицрутенами. 1856-1857. относились с уважением. Некоторое время он даже жил в одной каюте с начальником экспедиции. За время плавания были обнаружены и занесены на карту неизвестные острова, уточнена береговая линия, произведены промеры глубин в разных участках моря.

Т.Г. Шевченко много рисовал, имея на это официальное разрешение и, конечно же, свободно занимался поэзией. После окончания экспедиции Бутаков вытребовал Шевченко в Оренбург для оформления материалов обследования. Здесь он жил на частной квартире и познакомился со многими интересными людьми, в т.ч. с ссыльными польскими революционерами Я. Станевичем, Л. Турно, Бр. Залесским и др. Шевченко жил как свободный человек, у него появилось много знакомых, даже из высшего общества: в доме генерал-губернатора он рисовал потрет его жены и других высоко-поставленных лиц.

Но такая его жизнь изменилась в один день. По доносу офицера Оренбургского гарнизона Исаева в мае 1850 года Шевченко арестовали и отправили в Орск. Во время обысков у него нашли письмо из Петербурга его знакомого по первому приезду в Оренбург, чиновника Оренбургской пограничной комиссии Сергея Левицкого. В письме, датированном 6 марта 1850 года, Левицкий писал Тарасу Григорьевичу о настроениях украинской интеллигенции: «много есть тут наших … но есть один – Николай Алексеевич Головко, вот где правдивая душа, и как сойдемся, то первое слово о вас… Головко говорит, что вас не стало, а вместо этого стало больше людей до тысячи, готовых стоять за все, что вы говорили … для которых правда такая же громогласная и великая истина, что хоть бы ее сказать и при Карле Ивановиче (Николае I – ред.), то не испугались бы…»

Так возникло дело «…о рядовом Шевченко, коллежском секретаре Левицком и магистре Головко». Их делом занималось III жандармское управление. Было приказано арестовать Левицкого и Головко. 16 июля во время ареста Головко стрелял в жандарма и застрелился сам. О деле Шевченко еще раньше было доложено Николаю I, тогда же он приказал расследовать его, привлечь к ответственности начальников, а по окончании следствия перевести Шевченко в другой отдаленный батальон. В Орске у Шевченко снова провели обыск, но ничего серьезного не нашли. По окончании расследования начальник III управления предложил Левицкого освободить из-под ареста и установить за ним секретное наблюдение. Николай I утвердил это предложение, а Шевченко приказал освободить из под ареста и перевести на службу в одну из рот первого батальона в Новопетровское укрепление на Мангишлакском полуострове. Запрет на рисование и писательскую деятельность был оставлен в силе.

Владимир НИКОЛАЕВ

(Окончание следует.)

Гатчинская правда, № 41 (20485) от 15 апреля

Читайте также