Как Путин встречал Новый год в вертолете

10 января 2013 г.

Давно хотел рассказать о том, как встречали Новый 2000-й год военные летчики армейской авиации, нынешний Президент России и сопровождавшие его лица. К 2010 году уж было собрался, но хотелось вначале обменяться впечатлениями с участниками этого события, чтобы быть более объективным. Не удалось. С начальниками, коллегами и подчиненными развела военная и послевоенная судьба. Что чувствовал В.В. Путин и его соратники, спросить было не с руки. В 2011 году не стал говорить об этом, т.к. шла предвыборная кампания Президента.

Итак, приближался 2000 год, о переходе к новому столетию говорили не меньше, чем недавно о конце света. Осталась позади мирная боевая подготовка армейской авиации Северо-Кавказского военного округа, где я проходил службу в должности старшего инспектора-летчика. Командировки по кругу в составе оперативных групп и индивидуально Батайск - Егорлыкская-Буденновс-Кореновск, плюс полигоны округа. Летали не так много, как хотелось бы, но гораздо больше, чем в других округах.

Позади начало августа (пресловутый месяц России – только 2012 год благополучный), когда эскадрилья (шесть Ми-24 и четыре Ми-8) перебазировались в Каспийск из Буденновска. Меня командировали проверить ее обустройство и оценить возможность выполнения там полетов. Позади сентябрьские бои за Чабанмахи и Карамахи, где при некоторой растерянности командования Внутренних войск и руководства Дагестана проявился в полной мере опыт и уверенность в своих силах генерала Г. Трошева (в будущем Героя России, Командующего войсками СКВО)...

Неделя перед Новым го- дом выдалась очень трудной. К тому времени возглавлял Объединенную группировку войск (ОГВ) «Восточная» генерал С. Макаров (в будущем Командующий войсками СКВО, уволенный реформаторами армии в запас). Он был новый человек в округе, сравнительно молодой и перспективный офицер. И если у Трошева настроение могло меняться в разные стороны практически мгновенно (от «Коля, молодец, брат, давай», до «полковник, где твоя авиация, я тебя уволю» и т. д.), то Макаров всегда был выдержан, подчеркнуто вежлив и не допускал от- хода от субординации в любой обстановке.

Накануне Нового Года, 29-го или 30-го после взятия морпехами горы, названной Черепахой (главенствующей высоты в направлении к известному населенному пункту Ведено), произошла трагедия. Боевики, пользуясь абсолютным туманом и своим знанием местности, смогли подобраться к одной из палаток роты морской пехоты, подожгли ее из огнемета «Шмель». Погибло 16 человек, и один был тяжело ранен.

Гора, похожая на северную сопку, долго была закрыта облаками. И вот 31-го безоблачно и внизу самая макушка этой сопки открыта. От командующего команда: «Калинин, вперед, бери мой вертолет». И впервые в жизни пришлось выполнять посадку не с нижней границей облачности, а с верхней, т.е. облака ниже места приземления на 20-30 метров. Не буду описывать подробности разгрузки питьевой воды, сухих пайков и дальнейшей загрузки вертолета «грузом 200», только смотрю, моему молодому командиру вертолета стало неважно от впечатления. Но надо отдать должное, он собрался и отказался от помощи в выполнении взлета. К сожалению, забыл его и летчика-штурмана фамилии, но хочу подчеркнуть, что не напрасно выбрал для перевозки руководящего состава этот молодой экипаж генерал Г. Трошев.

Я не стал бы об этом вспоминать, если бы не хотелось отдать дань памяти погибшим морским пехотинцам и не пришлось на этом же вертолете (правда, с обильно вымытым керосином салоном) и с этим же экипажем, спустя несколько часов, перевозить знаменитых людей страны в Новогоднюю ночь.

К вечеру 31 декабря, после одного из самых напряженных дней в проходящем году, подспудно предвкушая общее штабное застолье, прибыл на свой КП. Получаю команду по телефону из Моздока от начальника авиации округа генерала А.Базарова (знаковый человек в армейской авиации, светлая память, неожиданно умер в 2012 году). Необходимо в Махачкале в аэропорту проконтролировать какой-то важный вылет вертолетов Внутренних войск и при необходимости прикрыть его Ми-24. Поскольку время было около 19-20 часов, я понял, что встреча Нового года под угрозой. А ведь более свободные штабисты собрали предварительно деньги и обещали красивый стол без тушенки и рыбных консервов в томате. Думаю, на чем добираться до аэропорта (около 30 км). В Каспийске вертолетов много, но уже ночь, а автомашин, как всегда, мало. Да и время поджимает. Только хотел обращаться к командующему генералу С.Макарову, как он встречает меня и предлагает убыть с ним в аэропорт на его УАЗике. Оказывается, он тоже получил подобное указание.

Около 21 часа прибываем в аэропорт, он знаком, рядом с Каспийском. При минимуме погоды садились здесь или снижались для захода на посадку, а потом уже «по окуркам» к себе на площадку. Наметанным взглядом вижу на перроне пару вертолетов МВД, но они зачехлены. Поднимаюсь на командно-диспетчерский пункт аэродрома и узнаю, что из Москвы должен прибыть Як-42 МЧС с неизвестной целью, а пара Ми-8 под него действительно была, но с полчаса назад улетела. Для их замены вызвана группа наших из Каспийска (это 3-5 минут полета). Не успел доложить об этом командующему, как смотрю, заходят на посадку два Ми-8, Ми-26 и Ми-24. Стало понятно, нас в очередной раз подставили, и надо будет лететь неизвестно куда и неизвестно зачем и с кем. В очередной раз принимали решение люди абсолютно несвязанные с летным делом. А «на дворе» ночь и погода по району неизвестна.

Узнаю, надо будет взять пассажиров с Як-42 и лететь под Гудермес (недавно взятый под контроль населенный пункт Чечни). Подходит прилетевший на Ми-8 полковник В. Григорян (тоже весь день был в воздухе, через 21 день заменит погибшего в полете командира Егорлыкского полка Героя Советского Союза полковника Н. Майданова и в будущем получит заслуженную и высокую награду в Кремле из рук Президента). А я толком задачу ему не могу поставить, и только его неожиданное спокойствие вселило уверенность, что все сделаем достойно. В конце концов, объявился какой-то старший гражданский чин и на капоте «Волги», расстелив карту, мы уясняем обстановку.

В 22.30-23.00 приземляется Як-42 с премьер-министром Правительства В. Путиным и сопровождающими его лицами. На одном Ми-8 полетит премьер, на другом охрана, на Ми-26 корреспонденты и сопровождающие. Перелет необходимо выполнить на площадку вблизи г. Гудермес с посадкой не позднее 23.30 (заведомо трудновыполнимо - 30-40 минут полета). Где-то там собраны лучшие военнослужащие войск, проводящих контртеррористическую операцию на территории Чечни. Их будет поздравлять В. Путин. Это задача государственной важности.

Моему возмущению не было предела. Во-первых, никто из экипажей не был на этой площадке. Какие размеры? Какие подходы? Какая подстилающая поверхность? Это было не наше направление боевых действий. Были там последнее время редко. Днем бы не было проблем, а ночью вообще летали только эпизодически в экстренных случаях.

Во-вторых, никто не мог сказать, как будет обозначена площадка, кто будет руководить группой на посадке, какая боевая обстановка в том районе (где свои, а где их нет). В боевых условиях площадки обозначалась плошками из артиллерийских гильз, заправленных керосином с ветошью. Они имели свойство прогорать и гаснуть. Но тут перевозка VIP-персон и просто мирных людей. Кроме того, спрашиваю, зачем Ми-24? Днем понятно - прикрытие, а ночью от кого? И как? Ответа нет, кроме: «Так надо».

Таким образом, мы получили крайне трудную задачу. Переговорив с Владимиром Григоряном, поняли, что отказаться в условиях боевых действий мы не имеем права и надо выполнить задачу максимально безопасно и при малейших со- мнениях, не глядя ни на кого, посадку на площадке не выполнять и вернуться в аэропорт Махачкалы. Я умудрился настоять на том, что необходимо дать предполетные указания летному составу. Ведь Як-42 уже заруливал, и слабая надежда, что он приземлится в Моздоке или уйдет из-за погоды, улетучилась.

Определили порядок выполнения полета. Первым взлетает, в качестве разведчика погоды, проверки готовности площадки, при необходимости руководства на ней и дополнительного охранения наш экипаж с пилотом командующего ОГВ. Основную группу ведет В. Григорян, на его же борту будет Путин, у него борт почище, поновее и влетанность лучше. (Неделю назад дважды спасал раненых, выполняя посадки ночью в горах). Все остальные пассажиры на большом корабле Ми-26 (перевозит 80 человек, но помещается 150-200 военнослужащих). Замыкающий Ми-24, где командиром был заместитель командира эскадрильи Буденновского боевого вертолетного полка майор Р. Ихсанов (в недалеком будущем Герой России).

Самолет приземлился с опозданием, и в лучшем случае мы могли быть в Гудермесе в 23.40-23.45. Что-то уточнять времени не было. В результате не знаю кем и как, но все поменяли. На нашем вертолете оказались VIP-сопровождающие, а всю охрану и корреспондентов отправили на Ми-26. Со спецназом было бы по- спокойнее и привычнее.

Итак, полет начался удачно. Правда, вертолет с В. Путиным взлетел не через 5 минут, как договаривались, а буквально «на хвосте» через пару минут. Все аэронавигационные огни и проблесковый маяк выключили. Поначалу погода обрадовала. Видимость минуты через три улучшилась. И если Каспийск был виден похуже, то Махачкала светилась всем разноцветьем новогоднего праздника. Стало веселее. Но на траверзе города на высоте 400 метров стали попадаться облака. Дал команду на снижение. И так постепенно с небольшой вертикальной скоростью вся группа занимала последовательно 300, 250, 200 метров. Это предельно-малая высота для полетов ночью, минимально-допустимая – 150.

Подсказал Григоряну, чтобы он возвращал Ми-24 и с удовлетворением услышал его информацию о том, что он и не взлетал. Задатчик опасной высоты на радиовысотомере установили на 100 метров, держим 150. Доложили свою скорость, с тем, чтобы остальные не догнали и установили меньшую. Пошла морось, переходящая в мелкий снег, видимость определить невозможно, все световые ориентиры закончились. Слева Чечня предгорье, справа есть поселки, но там и телевышка высотой более 100 метров.

Периодически стал гудеть сигнал опасной высоты, но слава богу метров в 500-х увидели, что вышку пролетели. Поняли, находимся точно на маршруте. Но погода только ухудшалась. В этих условиях, думаю, не то, что темный Гудермес (там ведь война) не найдем, но и «мирный» Хасавюрт не определим.

Докладываю, что дальше полет невозможен и получаю неожиданную информацию о необходимости продолжения борьбы за жизнь. (Даже Г.Трошев, при всей своей решительности и отваге, налетавший на войне побольше моего, верил летчикам, когда речь заходила о погоде. Правда, были и безрассудные «пехотные» командиры). Так повторялось дважды. Потом узнал, что Григорян неоднократно запрашивал Главного через генерал-полковника о прекращении испытания, но получал отрицательный ответ.

Не знаю, что творилось в соседних вертолетах, у нас в кабине была рабочая обстановка, а в темном салоне – спокойная тишина. Несколько улучшилось настроение, когда экипаж Ми-26 принял решение о возврате. Честь ему и хвала за это. По сути, спал груз ответственности за других, а Владимиру я верил не меньше, чем себе.

В конце концов, когда на вы- соте 100 метров и ниже полета пошла «рвань» облаков, докладываю, что уходим на безопасную высоту и оказывается с таким решением наконец-то согласились пассажиры Григоряна.

Верхний край облачности оказался около 1000 метров, далее безоблачно, светит луна. Внизу ровное поле облаков. Идеальная мирная картина после бури. Недаром Экзюпери восторгался ночным полетом. Еще это можно сравнить с выныриванием на поверхность воды после долгого погружения в омут. И хоть был в нем не раз, научился бороться с течением, а выныривать все равно приятно. Включили огни, убедились, что сзади идущий экипаж нас наблюдает и уже спокойно стали продолжать задание. А сам себе думаю, неужели над Гудермесом будет какая-ни-будь «дырка» в облаках. Но нет, все очень плотно затянуто. Через некоторое время внизу появляется светлое пятно - это был отсвет от факела горящей нефтеразработки, недалеко от Грозного. Т.е. где-то под нами был конечный пункт маршрута. Показали своим пассажирам этот факел, сказав – там война и не судьба нам там приземляться.

С легким сердцем развернулись. Теперь вертолет В. Григоряна был впереди, и можно было расслабиться. Полет на приводную радиостанцию аэропорта на увеличенной скорости, время 23.50. И вот к бою курантов, как по заказу, количество облаков уменьшается. В пассажирской кабине оживление, включили им освещение. Бортовые часы показали, что наступил Новый 2000 год. Точно помню, что мы друг друга не поздравляли, зато из салона с быстрой периодичностью протягивалась какая-то посуда с шампанским. С признательностью всем экипажем отказались от приятных и настойчивых предложений. В грузовой кабине (салоне) царило веселье.

Облака почти полностью рассеялись. На земле творилось что-то невообразимое. Подобное видел только на показных ночных учениях Московского военного округа, где из ночи сделали день массой осветительных бомб и мин, а цели обозначались и поражались трассирующими боеприпасами. Но там было не до праздника, шла боевая учеба. Здесь же сигнальные ракеты всех видов, различные фейерверки, салюты, следы от трассирующих пуль. В Дагестане умеют праздновать с размахом. На всякий случай набрали высоту 1500 метров, безопасную от поражения стрелковым оружием, и само со- бой, выключили бортовые огни.

После посадки вертолеты должны были уйти в Каспийск, поэтому я поспешил покинуть пилотскую кабину. И только тут увидел собирающихся А. Розенбаума и М. Боярского, заметил также православного священника и муллу. Было не до благодарностей и поздравлений. Любой из пассажиров очумеет от шума, неизвестности и эмоций. Кто еще там был - так и не узнал. Выходя из вертолета, предложил свою помощь артисту с большим гитарным футляром – это оказался мастер танца 70-80-х годов В. Шубарин. Стою с этой гитарой и вижу, что мой Командующий уже садится в УАЗик (в «пехоте» никого не ждут, старший сел и до свидания). Смотрю, какой-то мужик уже сделал свое дело и, примерно также к нему обращаясь, вручаю эту гитару. Оказалось М. Евдокимову, хотя понял это гораздо позже.

Вот такая творческая встреча. Несколько минут назад обычные пассажиры и вдруг - известнейшие люди страны. А брать-то автографы совсем и не хочется.

Как добрались до места своей службы, ночлега, хоть убей, не помню. О чем говорили с С. Макаровым тоже, очевидно я ему докладывал подробности полета и он, как опытный военный, находившийся вместе с нами в вертолете, понимал пределы моего возмущения организацией прошедшего задания.

Зато помню, как придя к себе, сел на кровать и настали такое опустошение и усталость, каких никогда не было и, наверное, никогда не будет. Ни мыслей о празднике, ни обычного удовлетворения (ведь задача не решена), ни тем более радости о счастливом окончании не было. Не было сил даже поднять стакан водки или шампанского.

В честь праздника на следующий день полеты на выполнение боевых задач начали не 08.00, как обычно, а в 09.00.

Вот такая Новогодняя ночь случилась при встрече 2000 года вместе с и.о. Президента РФ, его и моими коллегами в воздушном пространстве Дагестана.

Надо отдать должное смелости и настойчивости В.В. Путина. Уже потом я узнал, что он незамедлительно поехал на встречу с лучшими воинами наземным транспортом. Не знаю, каким составом, на каких машинах, но поверьте – это не поездка с «мигалками» на бронированном «Мерседесе» с перекрытыми дорогами. Ведь летал он на обычном транспортно-десантном вертолете. Праздник состоялся, и не оттуда ли возникла традиция у В.В. Путина встречать каждый год в разных местах с лучшими людьми страны.

И еще, узнав, что в эту ночь фактически произошла смена Президентов, я понял, что один сдал пост, а другой мог его не принять по независящим от него обстоятельствам.

Заслуженный военный летчик России Николай КАЛИНИН

Гатчинская правда, № 2 (20295) от 10 января

Читайте также